Все страхи мира - Страница 284

284

— А где Джон?

— Он в отъезде.

— Понятно, — заметила Кэти. Интересно, чем это он может заниматься такой ночью? — подумала она.

— Раз я все равно сижу в кабинете, займусь работой. Позвоню завтра утром.

— Хорошо, Джек, до свиданья.

— Это одна из особенностей моей должности — вот уж почему я не стану скучать. — Джек повернулся к Гудли. — Итак, что нам известно?

— Нам удалось проверить все встречи, состоявшиеся в сентябре.

— Бен, ты выглядишь, будто готов рухнуть на пол в любую минуту. Сколько времени ты не спал?

— Со вчерашнего дня, по-моему.

— Как приятно, когда тебе нет и тридцати. Ну-ка, отправляйся на диван в приемной, — распорядился Райан.

— А вы?

— Хочу еще раз прочитать эти материалы. — Джек постучал пальцем по папке, лежащей на столе. — К ним у тебя еще нет допуска. Отправляйся, похрапи до утра.

— Ладно. Встретимся завтра.

Гудли исчез за дверью. Джек принялся читать документы по операции «Ниитака», но никак не мог сосредоточиться. Он запер папку в ящике стола, улегся на своем диване, но ему не спалось. Потратив несколько минут на разглядывание потолка, Райан решил, что с неменьшим успехом может разглядывать что-нибудь более интересное. Он включил телевизор, переключил несколько каналов, стараясь найти службу новостей, случайно нажал не на ту кнопку, и на экране появились заключительные кадры рекламы на канале 20, принадлежащем независимой телевизионной станции в Вашингтоне. Джек хотел было исправить ошибку, но в это мгновение снова появился кинофильм. Он не сразу вспомнил название. Грегори Пек и Эва Гарднер… черно-белый… Австралия.

— Ну конечно, — пробормотал Райан. «На берегу». Он не видел этот фильм столько лет, классика времен холодной войны… По роману Невила Шюта, верно? Фильм, где снимался Грегори Пек, всегда заслуживает того, чтобы его посмотреть. К тому же с Фредом Астэром.

Последствия ядерной войны. Джек с удивлением заметил, как он устал. Последнее время он хорошо спал, и…

…он заснул, но не совсем. Как это иногда с ним случалось, кинофильм проник в мозг, хотя сон был цветным, а не черно-белым, и потому куда интереснее, чем на экране, решило его сознание и продолжало смотреть картину до конца — откуда-то изнутри. Джек Райан включился в игру. Вот он мчит в «феррари» Фреда Астэра во время последнего Большого приза Австралии, полного катастроф и крови. Вот он отплыл из Сан-Франциско на подводной лодке SSN-623 «Пилонос» (правда, часть его мозга возражала, утверждая что номер 623 принадлежал другой американской субмарине, «Натан-Хэйл», верно?). И сигнал Морзе — постукивание бутылки кока-колы по оконной занавеске — был совсем не смешным: это значило, что пришло время ему и его жене выпить чашку чаю, а ему не хотелось этого — ведь тогда он должен опустить таблетку в молочную смесь своего грудного ребенка, чтобы тот умер. Его жена не в силах была совершить такое — вполне понятно, ведь жена — врач, — поэтому именно ему пришлось взять ответственность на себя, как приходилось принимать ее на себя всегда, и разве не жаль, что ему нужно оставить Эву Гарднер на берегу, одну, смотрящую ему вслед, когда он со своими матросами отплывает, чтобы умереть дома, если им удастся добраться до дома, что весьма маловероятно, а улицы сейчас так пустынны. Кэти, Салли и маленький Джек — все мертвы, и это его вина, потому что он заставил их принять таблетки, чтобы они не умерли от чего-то другого, куда более худшего, но это тоже было плохо и не правильно, даже если не было выбора, почему не застрелить их из пистолета и…

— Какого черта! — Джек выпрямился, словно подброшенный стальной пружиной. Он посмотрел на дрожащие руки; наконец руки поняли, что его мозг снова контролирует действия своего тела.

— Тебе просто приснился кошмар, приятель, и не о вертолете вместе с Баком и Джоном. Это что-то куда хуже.

Райан протянул руку за сигаретой и закурил, затем встал. Снег продолжал падать. Грейдеры не успевали справляться с ним на стоянке перед зданием ЦРУ. Понадобилось время, чтобы встряхнуться и выбросить из головы один из этих ужасных кошмаров, когда его семья погибает такой смертью. Так много страшного, немудрено, что у него плохой сон. Надо убираться из этого проклятого места! — подумал он. С ним связано слишком много воспоминаний, и далеко не лучших. Ошибка, которую он допустил перед нападением на его семью; время, проведенное им в подводной лодке; минуты, когда его оставили одного на взлетной полосе аэропорта Шереметьево и старый добрый Сергей Николаевич держал в руке пистолет, направленный прямо в его сердце; а хуже всего — спасение из Колумбии на вертолете. Да, этого слишком много для одного человека. Нужно уходить. Фаулер и даже Лиз Эллиот оказывают ему немалую услугу, совсем не подозревая об этом.

Совсем не подозревая об этом.

Какой прекрасный, какой чистый мир раскинулся перед ним. Он выполнил свой долг, сделал часть этого мира чуть лучше и помог другим сделать то же самое. Киноистория, которую он только что видел — нет, в которой он жил, — могла случиться на самом деле, тем или иным образом. Могла, но не случилась. И теперь уже такое не произойдет. За окном было так чисто, все было таким белым, фонари, освещающие площадку для стоянки автомобилей, превращали ее в нечто сказочное. Да, он сыграл свою роль. Теперь пришло время другим попробовать свои силы, и задачи, стоящие перед ними, будут уже легче.

— Да, это уж точно. — Джек выдохнул табачный дым в оконное стекло. Начну с того, что снова откажусь от сигарет. Кэти будет настаивать на этом. А что потом? Потом продолжительный отпуск летом, может быть, снова съездим в Англию, на этот раз морем, а не на самолете. Поколесим по Европе, потратим на это, пожалуй, все лето. Снова стану свободным человеком. Буду гулять по морскому берегу. Но потом нужно будет найти работу, чем-то заняться. Аннаполис? Нет, это исключено. Какой-нибудь частный фонд? Может быть, преподавание? Скажем, в Джорджтауне? Курс шпионажа? — Он усмехнулся. Точно, он будет преподавать, как осуществлять все нелегальное.

284