Все страхи мира - Страница 79

— Добро пожаловать, друг мой.

— Спасибо, что вы согласились принять меня, командир. — Торговец нервничал, и Куати подумал, что друз пришел к нему с просьбой.

— Садитесь, пожалуйста. Абдулла, — позвал он, — принеси кофе нашему гостю.

— Вы очень любезны, командир.

— Глупости. Вы — наш товарищ. Сколько уже лет нашей прочной дружбе?

Торговец пожал плечами, однако внутренне улыбнулся — теперь он получит сполна за оказанные им услуги. Он боялся Куати и его бойцов — именно поэтому никогда не переходил им дорогу. Кроме того, он сообщал сирийским властям о всех оказанных им услугах, потому что боялся и их. Чтобы выжить в этой части мира, нужно было возвести борьбу за существование в ранг искусства, и даже в этом случае жизнь оставалась азартной игрой.

— Я пришел к вам за советом, — сказал он, отпив глоток кофе.

— Буду только рад. — Куати наклонился вперед. — Для меня это большая честь. Итак, в чем заключается проблема?

— Она касается моего отца.

— Сколько ему сейчас лет? — спросил Куати. Крестьянин тоже время от времени жертвовал кое-что его людям — чаще всего это был ягненок. Всего лишь крестьянин — и неверный к тому же, — но у него с Куати был общий враг.

— Шестьдесят шесть. Вы знаете, где находится его огород?

— Да, я был там однажды, несколько лет назад, вскоре после того, как сионисты убили вашу мать, — напомнил Куати.

— У него в огороде — израильская бомба.

— Бомба? Вы хотите сказать — снаряд.

— Нет, командир, бомба. Она зарылась в землю, но по той части, что видна, ее диаметр не меньше полуметра.

— Понятно, и если об этом узнают сирийцы…

— Да. Как вам известно, они взрывают такие штуки прямо на месте. При этом дом моего отца будет уничтожен. — Гость вытянул обрубок левой руки. — Я не могу оказать помощь отцу в строительстве нового дома, а сам он слишком стар для такой работы. Я пришел к вам с просьбой забрать эту проклятую бомбу.

— Вы пришли именно туда, куда следовало. Сколько времени она пролежала в земле?

— Отец говорит, что она лежит там с того самого дня, когда со мной случилось вот это. — Торговец снова поднял обрубок руки.

— Значит, в тот день на вашу семью снизошло благословение Аллаха.

Так уж и благословение, подумал торговец и кивнул.

— Вы всегда были нашим преданным другом. Конечно, мы придем к вам на помощь. У меня есть специалист, отлично разбирающийся в деле обезвреживания и изъятия израильских бомб, — затем он вынимает их содержимое и готовит бомбы, которыми пользуемся мы сами. — Куати предостерегающе поднял палец. — Но вы никогда не должны говорить об этом.

Гость выпрямился в своем кресле.

— Что касается меня, командир, я буду счастлив, если вы убьете как можно больше. А если вам для этого понадобится бомба, которую эти свиньи сбросили в огород отца, я буду молиться за ваш успех.

— Извините меня, мой друг. Я не хотел оскорбить вас. Но вы понимаете, я был обязан предостеречь вас о необходимости хранить все в тайне. — Торговец понял, что имел в виду Куати.

— Я никогда не предам вас, — решительно заявил он.

— Мне это известно. — Настало время поддержать свою популярность в крестьянском мире. — Завтра я пошлю своего человека к дому вашего отца. Иншалла, — добавил он, желая сказать «такова воля Бога».

— Я — ваш вечный должник, командир. — Пошлет, подумал торговец, еще до Нового года.

8. Открывается ящик Пандоры

Переоборудованный «Боинг-747» взлетел с аэродрома военно-воздушной базы Эндрюз перед самым закатом. У президента Фаулера было полтора трудных дня — непрерывные инструктивные совещания и встречи, которые он не мог отменить. Но предстояло двое суток еще более трудных — даже президенты вынуждены подчиняться свойствам простой человеческой природы, а в данном случае восьмичасовой перелет до Рима совпадал с шестичасовой разницей во времени. Перелет из пояса в пояс, время между которыми отличается на шесть часов, исключительно труден. Фаулер был опытным путешественником и знал это. Желая смягчить воздействие смены поясов, он уже вчера и затем сегодня изменил время своего сна, дабы в течение полета оказаться настолько усталым, чтобы эти восемь часов проспать. Президентский самолет был снабжен всеми устройствами, какие только могли придумать компания «Боинг» и Военно-воздушные силы США. В этом тихом и плавно летящем самолете президент размещался в самом носу. Его кровать — в действительности ее заменял раскладной диван — была достаточно большой, а матрас выбрали по личному вкусу президента. Самолет был велик, что позволило оборудовать отдельные помещения для прессы и сотрудников аппарата президента. Если уж быть совсем точным, их отделяло почти двести футов. Журналисты находились в хвостовом отсеке, и пока пресс-секретарь Белого дома занимался ими, в президентскую спальню незаметно пробралась советник по национальной безопасности. Пит Коннор и Элен Д'Агустино обменялись при этом взглядом, который постороннему человеку показался бы бесстрастным, но в тесном сообществе Секретной службы был предельно красноречив. Сотрудник службы безопасности ВВС, приставленный охранять дверь, ведущую в президентскую спальню, уставился на переборку, стараясь удержать улыбку.

* * *

— Итак, Ибрагим, что ты думаешь о нашем госте? — спросил Куати.

— Он силен физически, бесстрашен и удивительно хитер, но я не знаю, где мы сможем использовать его, — ответил Ибрагим Госн. Он рассказал, что произошло с ними в Афинах.

— Сломал шею греческому полицейскому? — По крайней мере американец не был подставным лицом — если полицейский действительно умер и все это не оказалось хитроумной уловкой американцев, греков, израильтян или один Бог знает кого.