Все страхи мира - Страница 259

259

Восточная комната Белого дома была размером с небольшой спортивный зал. Цвета слоновой кости стены, колонны, увитые золотыми гирляндами. В одном углу расположился струнный квартет с роялем, на котором играл — причем превосходно — армейский сержант. Половина приглашенных уже была здесь: мужчины — в смокингах, женщины — в вечерних туалетах. Кому-то, может быть, и нравится такая одежда, подумал Райан, но не мне. Джек и Кэти решили прогуляться по залу и почти сразу встретили министра обороны Банкера и его жену Шарлотту.

— Привет, Джек.

— Здравствуй, Деннис. Ты знаком с моей женой?

— Кэролайн, — улыбнулась Кэти и протянула руку.

— Ну, что ты думаешь о розыгрыше?

Джек засмеялся.

— Я знаю, сэр, как вы с Брентом Талботом спорите по этому поводу. Я уроженец Балтимора. Кто-то украл нашу команду.

— Ты ничего не потерял. Это — наш год.

— Но «Викинги» утверждают то же самое.

— Им повезло, что удалось одержать победу в Нью-Йорке.

— Насколько я помню, «Рейдеры» тоже едва вас не напугали.

— Просто везение, — пробормотал Банкер. — Во втором тайме мы их похоронили.

Кэролайн Райан и Шарлотта Банкер обменялись красноречивыми взглядами: ох уж эти мужчины! Футбол! Кэти обернулась и… увидела ее совсем рядом. Миссис Банкер предпочла скрыться, пока «мальчишки» разговаривали о мальчишеских делах.

Кэти сделала глубокий вдох. Она не была уверена, подходящее ли это место и подходящий ли момент, однако остановить сейчас себя ей было так же трудно, как прекратить операцию. Она заметила, что Джек смотрит в другую сторону, и, подобно ястребу, устремилась через зал прямо к цели.

Доктор Элизабет Эллиот была одета почти так же, как и доктор Кэролайн Райан. Узор на ткани и покрой немного разнились, но дорогие платья выглядели так похоже, что редактор отдела мод мог подумать, что они куплены в одном магазине. Шею советника по национальной безопасности украшала тройная нить жемчуга. Она беседовала с двумя гостями. Заметив, что кто-то направляется к ней, доктор Эллиот обернулась.

— Здравствуйте, доктор Эллиот. Вы помните меня? — спросила Кэти с теплой улыбкой.

— Нет. Мы разве встречались?

— Меня зовут Кэролайн Райан. Не припоминаете?

— Извините, — ответила Лиз, мгновенно опознав, кто перед ней, но все еще не понимая, что общего может быть между ними. — Вы знакомы с Бобом и Либби Хольцман?

— Я слежу за вашими материалами, — любезно сказала Кэти, пожимая протянутую руку Хольцмана.

— Это всегда приятно слышать. — Хольцман почувствовал нежность ее руки, и его пронзило чувство вины. Неужели это та самая женщина, чью семейную жизнь он пытался разрушить? — Это моя жена, Либби.

— Я знаю, вы тоже репортер.

Либби Хольцман была выше Кэти, платье подчеркивало ее пышную грудь. Одна из ее грудей стоит моих двух, подумала Кэти, едва удержавшись от вздоха. У Либби был бюст, о котором говорят: есть на что приклонить голову.

— Около года назад вы оперировали мою кузину, — сказала Либби Хольцман. — Ее мама утверждает, что вы — лучший в мире хирург.

— Каждому врачу приятно это услышать. — Кэти пришла к выводу, что Либби симпатична ей, несмотря на очевидное физическое превосходство.

— Я знаю, что вы хирург, но где мы могли встречаться? — небрежно поинтересовалась Лиз Эллиот тоном, каким обычно говорят с прислугой.

— В Беннингтоне. Я была на первом курсе, а вы преподавали политологию.

— Вот как? Удивительно, как вы это помните. — Лиз дала понять, что столь малозначащие подробности не для нее.

— Такое было время, — улыбнулась Кэти. — Фундаментальные дисциплины в медицине — дело нелегкое. Нам приходилось главное внимание уделять основным курсам. А все второстепенное — побоку, тем более что отличные отметки были гарантированы.

Выражение лица Эллиот не изменилось.

— Не помню, чтобы я просто так раздавала хорошие отметки.

— Ну, почти просто так. Достаточно было запомнить, что вы говорили на лекциях, и затем повторить слово в слово. — Улыбка Кэти стала еще приветливее.

Бобу Хольцману хотелось отступить назад, но он удержал себя. Глаза его жены расширились — она быстрее мужа поняла происходящее. Была объявлена война, и битва обещала быть весьма жестокой.

— А что случилось с доктором Бруксом?

— С кем? — спросила Лиз.

Кэти повернулась к Хольцманам.

— Да, в семидесятые годы времена были действительно другие, правда? Доктор Эллиот только получила степень магистра, а кафедра политических наук — как это лучше сказать? — ну, увлекалась левыми взглядами. Тогда это казалось модным. — Она снова повернулась к Элизабет Эллиот. — Неужели вы забыли доктора Брукса и доктора Хеммингса? Запамятовали, где находился дом, в котором вы жили вместе с ними?

— Не помню. — Лиз изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Этому скоро придет конец. Но сейчас она не могла повернуться и уйти.

— Разве не на трех углах, в нескольких кварталах от кампуса?.. Мы звали их братьями Маркс, — хихикнула Кэти. — Брукс никогда не носил носков — и это в Вермонте! Должно быть, из-за этого у него всегда была капля на носу, а Хеммингс не мыл голову. Да, это была кафедра — только держись. Потом доктор Брукс перешел в Беркли, и вы, конечно, последовали за ним, чтобы защитить докторскую диссертацию. Вы, наверно, любили работать под его руководством. Скажите, а как сейчас жизнь в Беннингтоне?

— Хорошая, как всегда.

— Я так ни разу и не ездила на встречи выпускников, — заметила Кэти.

— Да и я не была там в прошлом году, — ответила Лиз.

259