Все страхи мира - Страница 236

236

Ты ищешь предлог, чтобы уйти от решения проблемы, Барт, подумал Манкузо. Тебе платят за то, что ты берешь на себя ответственность за принятие решений — иногда неприятных. Лейтенантам и старшинам просто. Старшие начальники знают, как им поступать. Это было одним из наиболее увлекательных вымыслов на военно-морском флоте.

Манкузо снял трубку телефона.

— Помощнику командира подводной лодки «Мэн» явиться ко мне через тридцать минут.

— Слушаюсь, сэр! — послышался голос его писаря.

* * *

Больничная пища, подумала Кэти. Даже в больнице Хопкинса это все-таки специфическая больничная пища. Где-то, по-видимому, находится специальная школа для поваров, работающих на больничных кухнях. Программа обучения там, похоже, посвящена устранению самостоятельного мышления и свежих идей у поваров, а также тому, чтобы заставить их забыть кулинарное искусство, которому они могли научиться раньше вместе со всеми рецептами приготовления супов, соусов и всего остального… Единственное, чего не могут испортить больничные повара, это желе — да и то потому, что оно поступает в виде полуфабриката.

— Берни, мне нужно посоветоваться с тобой.

— В чем дело, Кэт? — Он уже знал, о чем пойдет речь, по выражению ее лица и тону голоса. Он ждал, полный сочувствия. Кэти была гордой женщиной, и у нее было на это полное право. Ей действительно трудно из-за всего происходящего.

— Это Джек. — Эти два слова она произнесла быстро, словно выпалила, и снова замолчала.

В глазах Кэти была такая боль, что Катц не смог сдержаться.

— Ты считаешь, что он…

— Что? Нет… я хочу сказать… откуда ты?..

— Кэти, от меня потребовали хранить это в тайне, но ты — мой друг и наша дружба для меня куда дороже, чем эти идиотские правила. Слушай, на прошлой неделе сюда приезжал какой-то мужчина и расспрашивал меня о тебе и Джеке.

Обида стала еще более горькой.

— Что значит — приезжал и расспрашивал? Кто? Откуда приезжал?

— Какой-то следователь из Министерства юстиции. Прости меня, Кэти, но он спрашивал, не было ли у тебя… не рассказывала ли ты о семейных неприятностях. Этот следователь проверял Джека, и ему было поручено выяснить, о чем ты мне рассказывала.

— И что ты ответил?

— Сказал, что мне ничего не известно. Что ты — одна из наших лучших сотрудников, отличный человек. И это правда, Кэти. Ты не должна чувствовать себя одинокой. У тебя есть друзья, и, если я могу чем-нибудь помочь тебе — если любой из нас может помочь, — только скажи, и мы придем на помощь. Ты — член нашей семьи. Ты чувствуешь себя, наверно, оскорбленной, обиженной и очень смущаешься. Но это глупо, Кэти, очень глупо. Ты ведь понимаешь, что это глупо, правда? — Катц увидел, что на прелестные голубые глаза навернулись слезы, и в это мгновение ему захотелось убить Джека Райана, может быть, на операционном столе очень острым, очень маленьким хирургическим скальпелем. — Кэти, не замыкайся в себе, это не поможет. Друзья на то и нужны. Ты не должна чувствовать себя одинокой.

— Я не верю этому, Берни. Не верю.

— Пошли, поговорим у меня в кабинете. Там нам никто не помешает. Да и еда сегодня дерьмовая. — Катц вывел ее из столовой. Он был уверен, что никто не заметил случившегося. Через две минуты они вошли в его кабинет. Берни убрал кипу историй болезни с кресла и усадил ее.

— Последнее время он ведет себя просто странно.

— Скажи, ты действительно веришь, что Джек тебе изменяет? — Прошло полминуты. Катц видел, как она подняла и затем опустила взгляд, ее глаза остановились, глядя в пол. Кэти смирилась с действительностью.

— Это возможно. Да.

Вот мерзавец! — подумал Катц.

— Ты говорила с ним об этом? — Голос Катца звучал тихо и спокойно, но не равнодушно. Сейчас она нуждалась в помощи, а друзья, чтобы приносить пользу, должны разделить боль.

Отрицательное движение головы.

— Нет, я не знаю как.

— Ты понимаешь, что это необходимо?

— Да. — Согласие прозвучало как вздох.

— Это будет непросто. Запомни, — произнес Катц с ноткой надежды в голосе, — все может оказаться недоразумением. Какой-то безумной ошибкой. — Впрочем, сам Катц не верил этому.

Кэти подняла голову. По ее щекам текли слезы.

— Берни, может быть, это моя вина?

— Нет! — Катц с трудом удержался, чтобы не закричать. — Кэти, если в нашей больнице есть человек лучше тебя, то мне он, черт побери, не попадался! С тобой все в порядке! Ты меня слышишь! О чем бы ни шла речь, ты не виновата!

— Берни, я хочу еще одного ребенка, я боюсь потерять Джека…

— Если ты действительно так считаешь, то верни его к себе.

— Но я не могу! Он… — Самообладание полностью покинуло ее.

Только сейчас Катц понял, что у ярости не бывает границ. Он не мог направить ее куда-то, ему пришлось сдерживать ее в себе. Это оказалось нелегко, но Кэти больше всего в мире сейчас был нужен друг.

* * *

— Клаггетт, у нас неофициальный откровенный разговор.

Капитан третьего ранга Клаггетт мгновенно насторожился.

— Слушаюсь, коммодор.

— Расскажите мне о капитане первого ранга Риксе.

— Сэр, он мой командир.

— Я знаю, Клаггетт, — ответил Манкузо. — Но я командую соединением. Если возникает проблема с одним из шкиперов, это проблема с одной из моих лодок. Они стоят миллиард долларов каждая, поэтому я должен знать обо всем. Понятно, капитан третьего ранга?

— Так точно, сэр.

— Говорите. Это — приказ.

Клаггетт вытянулся, встал по стойке «смирно» и начал быстро рассказывать.

— Сэр, ему нельзя доверить отвести в сортир трехлетнего ребенка. С личным составом он обращается, как с роботами. Чрезвычайно требователен, но не хвалит никого, даже в случае образцового выполнения задания. Меня учили по-другому. Он отказывается прислушиваться к советам — к моим или кого другого, будь то офицер, старшина или матрос. Согласен, он командир. Он распоряжается на лодке, но ведь умный шкипер слушает, что ему говорят.

236