Все страхи мира - Страница 231

231

* * *

— Марш в свою комнату! — крикнула Кэти. Это был приказ и одновременно признание своего бессилия. Затем она вышла в коридор со слезами на глазах. Как глупо она себя ведет, кричит на детей, тогда как ей нужно поговорить с мужем. Но как? Что она скажет? Что если… что если это — правда? Что тогда? Она убеждала себя, что этого не может быть, но поверить в его безгрешность оказалось слишком трудно. Разве есть какое-то другое объяснение? Джек не потерпел ни единой неудачи в жизни. Она с гордостью вспомнила, что он рисковал жизнью ради нее и детей. Она была в ужасе, не могла дышать, когда шла по берегу, а ее муж направлялся навстречу вооруженным мужчинам, поставив на карту собственную жизнь и жизнь остальных. Как может мужчина, поступивший так смело, предать свою собственную жену? В это трудно поверить.

Но другого объяснения просто не было! Разве он не находил ее соблазнительной? Если она больше не волновала его, то почему? Разве она недостаточно красива? Неужели не делала всего — и даже больше, — что требуется от жены? Просто отказ, равнодушие — это достаточно плохо, но отвергнуть ее, дать понять, что его энергия и страсть тратятся на другую, неизвестную женщину с дешевыми духами, — это было выше ее сил.

Ей нужно вызвать его на решительный разговор, выяснить все до конца.

Как? — спрашивала она себя. В этом весь вопрос. Или обсудить эту проблему с кем-нибудь в госпитале Хопкинса… с психиатром? Обратиться за профессиональным советом?

Но тогда она рискует, что все станет известно, что ее позор окажется у всех на виду? Кэролайн Райан, профессор, прелестная, умная Кэти Райан не может даже удержать собственного мужа? Как ты думаешь, что это она натворила? Так станут шептать друзья за ее спиной. Конечно, все заявят, что это не ее вина, но потом замолчат и сконфуженно опустят глаза, а мгновение спустя начнут спрашивать, почему она не повела себя иначе, почему не заметила признаков его неудовлетворенности, ведь семейная жизнь, в конце концов, редко зависит лишь от одного партнера, к тому же Джек не похож на мужчину, который ищет развлечения на стороне, правда? Она будет чувствовать себя смущенной и расстроенной, хуже чем когда-либо в своей жизни, подумала она, на мгновение забыв о том, что у нее были и куда более трудные моменты.

Все казалось таким непонятным и запутанным. Но Кэти не знала, как поступить, хотя понимала, что бездействие губительней всего. Неужели она в ловушке? Неужели у нее нет выхода?

— У тебя что-нибудь случилось, мамочка? — спросила Салли, прижимая к себе Барби.

— Нет, милая, ничего, только оставь пока маму в покое, ладно?

— Джек говорит, что просит прощения. Можно ему выйти из своей комнаты?

— Можно — если он обещает вести себя хорошо.

— О'кей! — Салли выбежала в коридор.

Неужели все так просто? — подумала Кэти. Она могла простить ему почти все. Может, простить и это? Не потому, что ей так хотелось простить его, нет. Просто здесь речь шла не только о ее гордости. Речь шла и о детях, а детям нужен отец, даже если этот отец почти не обращает на них внимания. Неужели ее гордость важнее? А с другой стороны — какой станет их жизнь, если мама и папа не ладят между собой? Разве это не пагубнее? В конце концов, она всегда может найти себе… другого Джека?

Она снова заплакала. Кэти плакала от собственной беспомощности, от своей неспособности найти правильное решение, от причиненной ей обиды. Эти слезы никак не помогали разрешить ее трудности, только ухудшали положение. Часть ее сознания хотела, чтобы он ушел. Другая часть — настаивала, чтобы он вернулся. Но ни та, ни другая не знали, как поступить.

* * *

— Надеюсь, вы понимаете, что наш разговор не подлежит разглашению, — слова следователя звучали не вопросом, а утверждением. Сидящий перед ним мужчина был невысок ростом, явно страдал от лишней полноты, обращали на себя внимание его мягкие розовые руки. Усы à la Бисмарк были скорее всего попыткой выглядеть мужественным. На самом деле эта попытка была неудачной, и мужчина не производил серьезного впечатления, пока следователь не присмотрелся к его лицу. Темные глаза доктора были на удивление проницательными и не упускали ничего.

— Врачам не привыкать к сохранению тайны, — ответил Берни Катц, возвращая следователю его служебное удостоверение. — Давайте не будем терять времени. Через двадцать минут у меня обход.

По мнению следователя, порученное ему задание представляло определенный интерес, хотя он не был уверен в том, что одобряет его. Супружеская неверность не является преступлением, хотя обычно мешает получению допуска к совершенно секретным работам. В конце концов, если мужчина может нарушить клятву, данную им в церкви, почему не нарушить обещание, написанное на листе бумаги?

Берни Катц откинулся назад, проявляя предельное терпение, которого у него было не так уж много. Он был хирургом, привык совершать поступки и принимать решения, а не ждать, когда их примут другие. Он покачивался в кресле, одной рукой подкручивая усы.

— Вы хорошо знаете доктора Кэролайн Райан?

— Я работаю с ней вот уже одиннадцать лет.

— Каково ваше мнение о ней?

— Она блестящий хирург — с технической точки зрения, исключительно рассудительная, на ее мнение всегда можно положиться, обладает высочайшим мастерством. К тому же Кэти один из лучших преподавателей в нашей больнице. Кроме того, мы с ней хорошие друзья. А в чем дело? — Глаза Катца впились в лицо посетителя.

— Извините, но это я задаю вопросы.

— Да, это сразу видно. Продолжайте, — холодно заметил Катц, внимательно наблюдая за выражением лица собеседника, его движениями, манерой поведения. То, что он уже увидел, ему не понравилось.

231