Все страхи мира - Страница 184

184

А вот плохие новости гласили, что экономическая и политическая обстановка в Советском Союзе выглядела совершенно безнадежной. Доклад Спинакера всего лишь подтвердил это и обрисовал ее в еще более мрачном свете. Андрей Ильич Нармонов был в отчаянном положении, у него исчезала свобода маневра, не было времени, новых идей, его покидали союзники. Спинакер писал, что Нармонов слишком увлекался болтовней по национальному вопросу и одновременно старался укрепить свои позиции в аппарате безопасности — МВД, КГБ и армии — для того, чтобы силой оружия удержать империю от распада. Однако военные, по сообщению Спинакера, проявляли недовольство как такой задачей, так и тем, насколько неуверенно Нармонов пытается ее осуществить.

Еще со времен Ленина велись разговоры относительно роли советской армии и ее политических целей. В этом не было ничего нового. В конце тридцатых годов Сталин железной рукой провел чистку своего офицерского корпуса; по общему мнению, маршал Тухачевский не представлял никакой политической опасности, это было всего лишь еще одним проявлением болезненной паранойи Сталина. Хрущев проделал то же самое в конце пятидесятых годов, хотя и без массовых репрессий; на это его толкнуло желание сберечь средства на танках, положившись на ядерное оружие. И Нармонов уволил в отставку немало генералов и полковников. Им двигало стремление сократить расходы на военные нужды. Однако на этот раз уменьшение военных расходов сопровождалось обновлением политической жизни. Впервые в стране появилась настоящая политическая оппозиция, и дело заключалось в том, что армия владела вооруженной мощью. В качестве противовеса этому на протяжении поколений в КГБ существовало Третье главное управление — оно состояло из офицеров государственной безопасности в военных мундирах. Им вменялось в обязанность следить за армией и контролировать происходящие в ней процессы. Но теперь Третье главное управление представляло собой лишь тень того, чем оно было в прошлом. Военные убедили Нармонова устранить его в качестве предварительного условия на пути к своей цели — созданию подлинно профессиональной армии, преданной стране и подчиняющейся конституции.

Историки любят писать, что эпоха, в которой они живут, является переходной. На этот раз они оказались правы, подумал Джек. Если сейчас не эпоха перемен, трудно представить себе, что же тогда она собой представляет. Что касается Советов, то они оказались между двумя политическими и экономическими системами, в состоянии неустойчивого равновесия, еще не приняв окончательного решения, куда им повернуть. Ввиду этого политическая ситуация в стране стала опасно уязвимой для… чего? — спросил себя Джек.

Да для чего угодно.

Спинакер сообщал, что на Нармонова оказывают давление, чтобы заставить его заключить сделку с военными, которые входили в политическое движение «Вперед к прошлому». Нармонов утратил контроль над положением в стране, и существует опасность, предупреждал он, что Советский Союз снова превратится в полувоенную диктатуру.

— Он утверждает, что беседует с глазу на глаз с Андреем Ильичом, — напомнила Мэри Пэт. — Трудно представить себе более надежный источник развединформации.

— И это тоже верно, — согласился Джек. — Тревожное положение, правда?

— Меня не так беспокоит, что они вернутся к правлению марксистов… Куда более опасно…

— Да, я знаю. Куда опаснее гражданская война. — Гражданская война в стране, где находится тридцать тысяч ядерных боеголовок. Веселенькое дело.

— Мы старались предоставить Нармонову свободу действий. Если наш агент прав, такая политика может оказаться ошибочной.

— А что думает Эд?

— Он согласен со мной. Мы верим Кадышеву. Ведь я завербовала его. Мы с Эдом читали каждое его сообщение. Он поставляет надежную информацию. Кадышев умен, проницателен, занимает отличное положение и обладает немалым мужеством. Разве когда-нибудь он давал нам неверные сведения?

— Насколько я помню — нет, — ответил Джек.

— И я тоже не помню этого.

Райан откинулся на спинку кресла.

— Бог мой, как мне нравятся такие простые загадки… Не знаю, что и сказать, Мэри Пэт. Я встречался с Нармоновым… он хитрый, изворотливый, крутой сукин сын. У него лоб, как у медного китайского богдыхана. — Джек сделал паузу. А вот о тебе самом нельзя этого сказать, парень, подумал он.

— У всех нас есть слабости. Даже медный лоб может оказаться недостаточно твердым. — Миссис Фоули улыбнулась. — Извини за сомнительную метафору. Люди устают. Стресс, напряжение, долгие часы в седле. Действительность подкашивает всех нас. Иначе зачем мне уходить в отпуск? Беременность — отличный предлог для меня. Заниматься младенцем — отнюдь не пикник, но зато я проведу месяц далеко от Лэнгли, буду жить настоящей жизнью вместо того, чем мы занимаемся здесь каждый день. Это одно из преимуществ женщин над мужчинами, док. Вы, мужики, не можете прервать свою деятельность подобно нам. Возможно, в этом и заключается проблема Андрея Ильича. К кому он может обратиться за советом? У кого попросить помощи? Он стоит во главе государства долгое время. Сейчас он столкнулся с постоянно ухудшающейся ситуацией, устал, чувствует себя одиноким. Именно об этом сообщает нам Спинакер, и все подтверждается фактами.

— Если не считать того, что больше никто не говорил нам об этом.

— Но это наш лучший агент, получающий информацию из первоисточника.

— Что и подтверждает круговой характер нашей дискуссии, Мэри Пэт.

184